Истории жизни фурцевой екатерины алексеевны. Екатерина фурцева: что скрывала официальная биография министра культуры ссср Екатерина фурцева биография личная

Женщина и мужские игры

После Октябрьской революции к власти пришли женщины, помогавшие этой революции состояться, – Инесса Арманд, Александра Коллонтай, Лариса Рейснер… Рядовые революционеры – бывшие крестьяне, солдаты и рабочие – преклонялись перед ними, как перед богинями. Но когда время революционных богинь закончилось, у власти оказались только мужчины – те, кто сумел удержаться на вершине в сложных закулисных играх, не рассчитанных на слабый пол.

У этого правила было только одно исключение. Женщина, достигшая невиданных карьерных высот и сумевшая уйти непобежденной, – Екатерина Алексеевна Фурцева. Екатерина Третья российской истории.

Ее жизнь часто сравнивают с сюжетом известного кинофильма «Светлый путь»: девушка-пролетарка поднимается на самый верх. Она родилась 7 декабря 1910 года в деревне под Вышним Волочком. Ее мать, Матрена Николаевна, овдовев в Первую мировую войну, переехала в Вышний Волочек, где работала на ткацкой фабрике. Неграмотная, она обладала напором и недюжинным темпераментом – благодаря чему была избрана депутатом городского совета. Перед Матреной Николаевной Катерина всю жизнь ходила по струнке, во всем – или почти во всем – следовала ее советам.

После окончания школы-семилетки Катерина идет работать на ту же фабрику, где работает ее мать. Собственно говоря, трудовая биография Екатерины Фурцевой была недолгой: на фабрике она проработала всего два года, от 15 до 17 лет. Но строка в анкете «ткачиха, из крестьян» сыграла огромную роль в ее жизни.

В двадцать лет Катерина вступает в партию. Ее быстро замечает руководство: активность и работоспособность она унаследовала от матери в полной мере. Вскоре Катерину как партийную активистку направляют работать в Курскую область – поднимать сельское хозяйство, а потом довольно быстро переводят в Феодосию.

В курортной Феодосии Катерина, изможденная голодной жизнью в рабочем городке, буквально расцветает. И по-женски, и карьерно. Она становится секретарем местного горкома комсомола, но партийно-комсомольская работа не занимает ее полностью. Екатерина на всю жизнь полюбила море, стала отличной пловчихой. Занялась волейболом – это будет ее любимой игрой всю жизнь. Когда она играла, на нее засматривались – столь грациозны были ее движения.

Но и в полюбившейся Феодосии Екатерине не удалось задержаться надолго. В горкоме ей вручают новую комсомольскую путевку – в Ленинград, в Ленинградский институт инженеров гражданского воздушного флота.

В то время авиация была чем-то героическим, с ореолом исключительности. Летчики в то время были существами высшего порядка – примерно такими, какими через тридцать лет будут космонавты. В летчиков влюблялись все – не стала исключением и Фурцева.

Ее избранника, инструктора ее летного звена, звали Петр Иванович Битков. Видный, красивый мужчина, умевший нравиться женщинам, прирожденный лидер, он быстро и надолго покорил ее сердце. Их брак не был официально зарегистрирован – тогда это не считалось обязательным. Жили бедно, но счастливо: ленинградские подруги Фурцевой потом долго вспоминали ее «серебристый смех». Огорчало одно – никак не получалось завести детей.

В Феодосии, 1936 год.

Из Ленинграда Биткова сначала направляют в Саратов преподавать в авиационном техникуме, а затем переводят в Москву. Здесь Екатерина продолжает свою комсомольскую деятельность: становится инструктором студенческого отдела в аппарате ЦК ВЛКСМ. Через год, в 1937 году, ее по комсомольской путевке направляют на учебу в Московский институт тонкой химической технологии им. Ломоносова (ныне Академия тонкой химической технологии). Здесь Катерина продолжает свою активную общественную работу и уже через полтора года становится секретарем парторганизации института, что не мешает учебе: успешно защитив диплом, Фурцева поступает в аспирантуру. Ей, как парторгу, дали комнату в коммуналке.

Великая Отечественная война застала ее уже секретарем Фрунзенского райкома партии – самый центр города, именно к этому району относилось большинство крупных предприятий Москвы. В первые же дни войны Петр Иванович, профессиональный военный, отправился на фронт. А вскоре выясняется: Екатерина беременна. Время было очень тяжелое, Матрена Николаевна, которой дочь написала о своих сомнениях – рожать ей или нет, настояла на сохранении беременности и даже приехала из Вышнего Волочка помогать дочери. Вскоре Фурцевых эвакуируют в Куйбышев – и именно тут в мае 1942 года на свет появляется Светлана. Вскоре семья возвращается в Москву.

Через четыре месяца после рождения дочери с фронта приезжает Битков – и с порога заявляет, что давно уже полюбил другую женщину. Гордая Екатерина Алексеевна забрала дочь, мать – и ушла. Практически в никуда. Вскоре ей, как секретарю райкома, дают крохотную, в двадцать восемь метров, квартирку рядом с райкомом. Теперь они живут втроем – Екатерина Алексеевна, Светлана и Матрена Николаевна Фурцевы.

Во Фрунзенском райкоме, где она занималась кадрами, ее непосредственным начальником – вторым секретарем – был Петр Владимирович Богуславский. Историк, философ, прекрасный организатор, он увлекся Екатериной. К сожалению, он был женат, а развод для партийного работника в то время (да и потом) – вещь практически невозможная. Богуславский вкладывает в Екатерину все, что знает и умеет, продвигает ее наверх, обучает правилам игры – мужской игры, в которой Екатерина с помощью Богуславского научилась использовать свое умение быть женщиной. Немалую помощь в этом Екатерине оказала и Мария Андреева, бывшая актриса Художественного театра и гражданская жена Максима Горького, а в то время – директор Дома ученых, располагавшегося напротив райкома. В столовую Дома работники райкома постоянно ходили обедать. Мария Федоровна подает Фурцевой пример элегантности и хорошего тона. С ее помощью Екатерина нашла и другой пример для подражания – актрису Веру Петровну Марецкую. Немного похожая на Марецкую внешне, Екатерина Алексеевна стала подражать и ее манере одеваться, держаться, разговаривать. Говорят, даже брала у нее уроки актерского мастерства. У Фурцевой была прекрасная память и задатки хорошего оратора.

Шанс отличиться выпал Екатерине Алексеевне в сентябре 1947 года, когда с помпой отмечали 800-летие Москвы. Фур цева принимала активнейшее участие в подготовке к празднику самого ответственного участка города – его центра. Закладка памятника Юрию Долгорукому перед Моссоветом – главное событие юбилейных торжеств – была проведена под ее личным контролем. Фурцева принимала активнейшее участие и в других мероприятиях: закладке нового высотного здания университета на Ленинских горах, спортивном празднике на стадионе «Динамо»… Она повсюду. Ее нельзя не заметить, ее невозможно не запомнить: яркая, красивая, энергичная, сияющая женщина запомнилась всем.

Вскоре сам собой закончился роман с Богуславским: в стране началась «борьба с космополитизмом» – антисемитская кампания чистки кадров по национальному признаку. Еврея Богуславского отправляют на переподготовку – что на практике означало отставку. Назначают первым секретарем райкома партии Фурцеву.

Екатерина Фурцева – секретарь Фрунзенского райкома партии, 1940-е годы.

Ее организаторские способности, умение выступать без бумажки и личное обаяние всегда привлекают к ней внимание вышестоящих властей. Но ее звездный час пришел совершенно неожиданно: в 1949 году Николай Шверник, крупный партийный функционер, представил ее Сталину. Это была их единственная встреча, но Сталин ее запомнил – и с его благословения карьера Фурцевой резко пошла вверх.

В декабре Фурцева делает доклад на расширенном заседании горкома партии, где критикует работу своего райкома – и себя лично. Это умное, талантливое, по-женски страстное самобичевание – разрешенное и даже предписанное сверху – тут же дает свои плоды.

Уже в начале 1950 года Екатерина Фурцева становится вторым секретарем Московского горкома партии. Первым секретарем в то время был Никита Хрущев. В народе ходили упорные слухи о том, что Фурцева оказалась в горкоме не случайно, мол, у нее роман с Хрущевым. Хрущев действительно очень ценит Фурцеву – и за умение говорить, и за работоспособность, и за преданность. Когда после смерти Сталина Хрущев станет первым секретарем ЦК КПСС, главой Московской парторганизации он оставит вместо себя Фурцеву. Но роман у нее в то время был совсем с другим человеком.

Дипломат Николай Павлович Фирюбин, в то время зампред Московского горисполкома, был очень обаятельным, красивым мужчиной, избалованным женским вниманием, а поэтому довольно заносчивым и капризным. Прекрасно владел двумя иностранными языками, занимался спортом. Фурцеву он полюбил страстно, и Екатерина Алексеевна ответила взаимностью. Но он женат, у него двое детей-подростков. Разгоревшийся роман хранился в тайне от всех – хотя, как это всегда бывает, о нем знали многие. Весь высший партаппарат обсуждал их связь, и все осуждали ее. Матрена Николаевна была решительно против Фирюбина – но в этом, практически единственном случае за всю свою жизнь Екатерина Алексеевна не прислушалась к совету матери.

Когда Фирюбина назначают послом в Чехословакию, а затем в Югославию, Екатерина Алексеевна при каждом удобном случае летает к нему – хоть на день, на несколько часов… Она ничего не требовала от Фирюбина, который никак не может решиться на развод, и этим сильно притягивала его. В конце концов ее союз с Фирюбиным благословил сам Хрущев – и в 1954 году они поженились. Это был первый и единственный официальный брак Екатерины Алексеевны. Первые пять лет все продолжалось по-прежнему: он работает за границей, она – в Москве. Фирюбин вернулся в Москву, когда его назначили заместителем министра иностранных дел. И Екатерина Алексеевна довольно быстро поняла, что их брак был ошибкой. Но менять что-то было уже поздно.

Николай Павлович очень ревновал жену к ее карьерным успехам – и мстил ей за них дома. Унижал ее, не прислушивался к ней, мог по нескольку дней не замечать. Всем знакомым жаловался, что о нем дома не заботятся, не кормят – а между тем Екатерина Алексеевна каждый вечер готовила ему протертую клюкву, выполняла все его капризы. Он не ладил со Светланой – после ее замужества ее практически не приглашали в дом к матери и отчиму. Осознав, что в семье счастья не будет, Екатерина Алексеевна с головой уходит в работу.

Хрущев не забыл Фурцеву. Когда 25 февраля 1956 года он сделал свой знаменитый доклад на XX съезде партии, именно Екатерине Алексеевне было предоставлено первое слово после докладчика. На этом съезде Фурцева стала кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС – то есть поднялась на предпоследнюю ступень в советской партийной иерархии.

Первым секретарем МГК КПСС Москвы Фурцева оставалась до 1957 года. В памяти москвичей ее правление связано с активным градостроительством, наступлением на коммуналки, борьбой за чистоту и порядок на улицах. Западные журналисты отмечают ее появление на трибуне Мавзолея 7 ноября 1955 года – когда Хрущев лично позвал ее перейти с нижней трибуны, для «крупных чиновников», на верхнюю – «для вождей». Стройная, подтянутая, в строгом, но элегантном костюме, с красиво уложенной длинной русой косой – зарубежные издания неустанно рассказывали, что среди серых советских чиновников появилась наконец настоящая женщина. А вечером на торжественном приеме в Кремле она в роскошном бальном платье с редкостной грациозностью танцевала вальс с членами Политбюро.

Фурцева с Хрущевым и его женой, 1958 год.

В кремлевских кулуарах Фурцеву за красивую внешность и неизменную элегантность прозвали Мальвиной.

Фурцева лично контролировала строительство стадиона в Лужниках – ее стройную фигуру прекрасно знал любой строитель. Всегда улыбающаяся, в юбке до колен, открывающей ее красивые ноги, в оренбургской шали – и всегда в туфельках, в любую погоду. Удивлявшимся ее внешнему виду она отвечала: «Вы что строите? Красоту! И все вокруг должно быть красиво!»

Фурцева прекрасно понимала, что ей не хватает знаний, чтобы разобраться во всех насущных вопросах. Но она умеет и хочет учиться – и будет учиться всю жизнь. Ее любимым словом было «специалист» – то есть тот, кто досконально знает вопрос, кто может разобраться. Хотя, оставаясь все же женщиной, иногда доверяла лишь своему вкусу.

Перед самым открытием стадиона в Лужниках – буквально накануне ночью – она велела замазать огромную, больше сотни квадратных метров, фреску на фасаде стадиона. Просто потому, что не понравилась…

Вскоре на этом стадионе будут проходить главные события Международного фестиваля молодежи и студентов – невероятное еще несколько лет назад событие, толпы иностранцев в Москве, еще совсем недавно отгороженной от остального мира «железным занавесом». И снова Фурцева в самом центре событий, ярким пятном выделяясь среди чиновников в серых костюмах.

С Буденным и Ворошиловым, конец 1950-х годов.

Кроме заботы о Москве, в обязанности Екатерины Алексеевны входили постоянные заседания ЦК КПСС и тесное общение с высшими государственными деятелями. Она была единственной женщиной среди высокопоставленных мужчин, которые жили по давно сложившимся правилам. Застолья на всю ночь, крепкие выражения в разговорах, бани и охотничьи забавы – типично мужские развлечения, и никто не собирался менять правил игры из-за того, что среди нескольких десятков мужчин появилась одна женщина. Фурцева прекрасно понимала, что, чтобы не проиграть, ей придется придерживаться всех этих правил, и никто не будет делать ей скидок.

Ее положению мог позавидовать любой. Но мало кто мог в полной мере понять, с какими проблемами ей пришлось столкнуться. Например, такая простая вещь, как туалет. Рядом с комнатой, где заседал Президиум ЦК, был только мужской туалет, и тот постоянно занят: из-за определенного образа жизни члены Президиума страдали многочисленными болезнями. Екатерине Алексеевне приходилось бежать далеко в соседнее крыло, где в секретариате (секретари все-таки были в основном женского пола) был женский туалет.

Но однажды именно эта проблема сыграла на руку Фурцевой. После прихода Хрущева к власти его методы руководства довольно скоро вызвали недовольство части членов ЦК. Во главе «заговора», ставившего своей целью свалить Хрущева – его собирались «сослать» в министры сельского хозяйства, – стояли Георгий Маленков, Вячеслав Молотов, Лазарь Каганович, Клим Ворошилов и Дмитрий Шепилов. В конце июня 1957 года они собрали заседание Президиума ЦК, на который «случайно» не были приглашены многие могущественные сторонники Хрущева. Фурцева, заметив, что большинство собравшихся против Хрущева, решила действовать. Она отпросилась в туалет. Все знали, что до женского туалета идти довольно долго – и значит, ее некоторое время никто не хватится. Вместо туалета Фурцева бросилась в свой кабинет и принялась обзванивать сторонников Хрущева, многих из которых не было в Москве. Многие расценивали ее звонок как провокацию – ведь рядом мог стоять и подслушивать кто-то из «заговорщиков», проверяя надежность того или иного человека. Но она уговаривала, умоляла, уламывала их приехать – и добилась своего.

Тот же трюк проделал Брежнев – он помчался звонить министру обороны маршалу Жукову, а когда вернулся, в красках описал внезапно напавшее на него расстройство желудка.

Фурцева переходит из МГК в ЦК. Здесь она вместе с Жуковым входит в комиссию по делам реабилитации военнопленных (согласно сталинскому указу, все пленные считались изменниками Родины, и освобожденных из немецких лагерей сразу же отправляли в лагеря советские), с ним же занимается разработкой проекта строительства мемориала на Поклонной горе.

Но вскоре Жуков попадает в опалу: его фраза про танки напугала в том числе и самого Хрущева – и всего через четыре месяца после того судьбоносного заседания Жуков был обвинен в насаждении культа своей личности в армии, снят с поста министра и выведен из Политбюро и ЦК. Хрущев помнил, кому он обязан своим восхождением, и умел мстить тем, кто видел его слабость.

Для Фурцевой несколько лет все шло хорошо. Ее называли официальной наследницей Хрущева. В 1960 году ее назначили министром культуры СССР – должность видная, но не очень завидная: функции министра культуры в основном представительские. Самое дело для женщины: поруководить, покрасоваться, да и испортить ничего не сможет – на самом деле культурой в СССР руководил специальный партийный комитет, а вовсе не министерство. Но настал черед и Фурцевой. Авторитарная, во многом противоречивая политика Хрущева вызывала все больше недовольства в высших кругах. Заговоров не было – так, перемывали ему кости по телефону, – но Хрущеву было достаточно и этого. В 1961 году ему на стол положили стенограмму ее телефонного разговора с членом ЦК Аристовым, где Фурцева нелестно отозвалась о Никите Сергеевиче. На ближайшем, внеочередном пленуме Президиума Екатерина Алексеевна была снята с должности секретаря.

Все было обставлено тихо: во время очередного совещания в кабинет Фурцевой пришел человек, отключил связь, забрал «вертушку» – телефон правительственной связи, – и все. Молчание. Никто ничего никому не объяснил.

Екатерина Алексеевна приехала домой, легла в ванну и вскрыла себе вены. Спасла ее подруга, пришедшая в гости. Удивившись тишине за дверью, она позвонила в соответствующие органы. Приехавшая бригада взломала дверь и доставила Екатерину Алексеевну в больницу.

Говорили, что Фурцева пыталась покончить с собой из-за уязвленного честолюбия. Но не меньшую роль сыграла и личная обида на человека, который был обязан ей столь многим, которому она безгранично верила и который так подло ее предал…

Хрущев прореагировал просто: на заседании ЦК, членом которого Фурцева еще оставалась, заявил: «Дамские капризы! Что вы хотите – климакс! Не стоит обращать внимания».

Выйдя из больницы, где ее долго лечили от нервного стресса, Екатерина Алексеевна с головой уходит в работу министра. Время хрущевской оттепели вызвало к жизни множество новаций в культуре – и Екатерина Алексеевна изо всех сил старалась понять, что же происходит в подведомственной ей среде. Впервые за несколько десятков лет во главе Министерства культуры был настолько высокопоставленный номенклатурно-партийный работник – и настолько интересующаяся женщина. Екатерина Алексеевна, начинавшая как партийный функционер со всеми соответствующими взглядами, смогла измениться и стать одним из лучших – если не лучшим – министром культуры за всю историю СССР.

Поначалу ее назначение народ встретил анекдотами. Собственно говоря, такого количества анекдотов о себе мало кто удостаивался – разве что главы государства. А тут простой министр. Особенно поначалу анекдоты были злые: мол, пришла бескультурная баба из жуткой глубинки и давай артистами руководить. Один из самых популярных анекдотов был такой. Вернисаж. Пабло Пикассо не пускают, потому что он забыл пригласительный билет. Тогда он в подтверждение того, что он именно Пикассо, рисует на асфальте своего знаменитого голубя мира. Его пропускают. Следом идет женщина, и тоже без пригласительного. «Вы кто?» – «Я министр культуры СССР Фурцева!» – «А как докажете? Вот Пикассо забыл свой билет, он голубя нарисовал…» – «Простите, а кто такой Пикассо?» – «Проходите, госпожа министр!»

Про то, как она на самом деле руководила культурой, тоже ходят анекдотичные истории. Когда Григорович ставил в Большом театре «Лебединое озеро», согласно либретто Одетта должна была умереть. Фурцева заявила: «Наш балет должен быть оптимистичным!» – и девушку-лебедя оживили. Но спустя годы Юрий Георгиевич вспоминает Фурцеву тепло и благодарно. Она чаще всего шла ему навстречу. Ценила Галину Уланову, мхатовских знаменитых актрис Тарасову и Степанову. Дружила с Марецкой.

С Леонидом Брежневым, 1965 год.

Как человек очень деятельный, болеющий за свое дело, она старалась участвовать во всем. Лично принимала решения о повышении зарплат, запрете или разрешении спектаклей, назначении на роли. Чисто по-женски отстаивала свои решения – могла расплакаться, пококетничать, упасть в ноги вышестоящим товарищам, только чтобы выпустили фильм, утвердили назначение, дали звание… Она считала всех работников культурных учреждений солдатами своей армии – актеров и писателей, библиотекарей и лекторов, музейщиков и циркачей – и относилась к ним одинаково. Хотя, конечно, у нее были свои предпочтения – Родион Щедрин, Майя Плисецкая, Людмила Зыкина, Давид Ойстрах, Святослав Рихтер, которому она устроила срочный выезд в Германию, попрощаться с умирающей матерью… Любила МХАТ – по ее инициативе Олег Ефремов, до этого работавший в «Современнике», был назначен главным режиссером МХАТа, и под ее личным наблюдением было построено новое здание театра на Тверском бульваре.

Как руководитель она была нелегким человеком. Не терпела ответов «не знаю», требовала, чтобы каждый досконально знал свое дело – как она. В пылу спора могла накричать, выгнать – но потом переживала и старалась сделать взамен что-нибудь хорошее. Ее уважали за то, что с ней можно было спорить, разговаривать, что ее можно было переубедить – тогда как правила мужской игры требовали придерживаться принципа: «есть два мнения, одно мое, другое неправильное».

Именно при Фурцевой стал проводиться Международный конкурс имени Чайковского – и она лично настояла на том, чтобы первую премию разрешили дать американскому пианисту Вану Клиберну, что абсолютно противоречило всем идеологическим установкам. При ней начали проводить Международный конкурс артистов балета, Московский международный кинофестиваль. По ее записке Суслову был учрежден Театр на Таганке, ее стараниями открылись Московское хореографическое училище и десять университетов культуры по всей стране, были построены здания Библиотеки иностранной литературы, Детского музыкального театра Натальи Сац, нового цирка на проспекте Вернадского (и еще десять стационарных цирков по всей стране), здание хранилища Библиотеки имени Ленина в Химках, новые помещения получили МХАТ, Театр имени Моссовета и Театр оперетты…

Еще в 1961 году, в своей первой в качестве министра культуры поездке на Каннский фестиваль, она познакомилась с вдовой художника Фернана Леже Надей. Это знакомство, переросшее в тесную дружбу, во многом определило культурные связи Фурцевой. Надя Леже ввела ее в круг французской коммунистической интеллигенции – Луи Арагон (женатый на сестре Лили Брик Эльзе Триоле), Пабло Пикассо (так что не прав был анекдот – Фурцева знала не только имя великого художника, но и его самого лично), Морис Торез… Под влиянием Нади Леже Фурцева открыла для себя французскую высокую моду – особенно ей нравились вещи от Lanvin. Друзья Нади – эмигранты из России – стали дарить свои коллекции советским музеям. Вдова художника Савелия Сорина преподнесла в дар Третьяковской галерее часть своей ценнейшей коллекции, а Марк Шагал даже приехал в СССР лично и подарил Пушкинскому музею 75 своих картин.

Фурцева организовала самую фантастическую выставку того времени: «Мона Лиза» Леонардо да Винчи в Москве. Картину выставляли в Японии и обратно должны были везти через Москву. Возникла идея задержать «Мону Лизу» на несколько дней в Москве. Фурцева созвонилась с французским послом, получила его согласие – но надо было заплатить огромную страховку, изготовить пуленепробиваемую витрину… Екатерина Алексеевна уговаривала руководство страны: «Нам предлагают показать «Джоконду», а деньги мы вернем. Отправим Моисеева на гастроли, он заработает». С ней согласились. Фурцева обратилась к оборонным конструкторам – и за семь дней изготовили витрину, которую потом французы взяли за образец. Специальное стекло срочно везли с Украины, в дороге оно повредилось, его едва успели заменить. «Джоконду» привезли ночью, под усиленной охраной. Те, кому посчастливилось увидеть ее за несколько дней, когда картина выставлялась в Пушкинском музее, помнят об этом до сих пор.

С Эльзой Триоле, 1960-е годы.

Очень дружила Фурцева с Армандом Хаммером – даже подарила ему из запасников Русского музея «Черный квадрат» Малевича.

На Каннском кинофестивале, 1960-е годы.

Фурцева же пригласила в СССР театр Ла Скала, до этого никогда не бывавший в России. Между Большим и Ла Скала было подписано соглашение о сотрудничестве – с тех пор многие российские оперные певцы стажировались в Милане. Директор театра Антонио Гирингелли был в восторге и от приема его труппы, и от самой Фурцевой. Следующие десять лет – до самой ее смерти – доктор Гирингелли серьезно ухаживал за Екатериной Алексеевной, постоянно присылал ей маленькие подарки, заказал ее портрет одному из модных художников.

Она продолжала оставаться очень привлекательной женщиной – вопреки всему. После любой пьянки, обязательной в среде высших чинов, она оставалась свежей и полной сил. Екатерина Алексеевна очень следила за собой – когда была возможность, соблюдала строгий режим и диету, подолгу гуляла, много занималась спортом, специально привозила из Франции таблетки для похудения. Ее женственность и обаяние отмечали все, с кем она сталкивалась, – даже те, кто имел все основания не любить ее. Она постоянно следила за модой. Почти не носила украшений – в среде крупных чиновников они не были приняты, – но одевалась очень элегантно. Именно Фурцева первой в СССР надела маленькое черное платье – выше колен, с туфлями-лодочками и ниткой жемчуга. Следила она и за советской модой: именно Фурцева стояла за организацией домов моды в стране, способствовала карьере Славы Зайцева. Когда работники одного ателье написали ей письмо о недостатках в швейной промышленности, она собрала совещание, где с полным знанием дела рассуждала о модных фасонах, тканях, говорила о необходимости использовать в работе модные журналы.

С дочерью Светланой на отдыхе на юге

На ее рабочем столе стояла фотография английской королевы Елизаветы II, с простой надписью: «Екатерине от Елизаветы». Говорили, что уже через несколько минут личного общения королева попросила Фурцеву: «Не зовите меня «ваше величество», говорите просто – товарищ Елизавета!» А бельгийская королева Фабиола однажды сказала, что хотела бы сделать для своей страны столько же, сколько Фурцева сделала для своей.

Только в личной жизни было не все гладко. С Фирюбиным они все больше отдалялись друг от друга – любовь давно прошла, у него была другая женщина, и Екатерина Алексеевна об этом знала. Но развестись они все же не могли. Единственным смыслом жизни – кроме любимой работы – для Фурцевой были дочь Светлана и внучка Марина. «Если бы не было тебя с Маришкой, мне не для чего было бы жить», – говорила она Светлане.

Начав свою карьеру в качестве партийного функционера, за время своего министерства Екатерина Алексеевна сильно изменилась. Личная, искренняя ее дружба со многими виднейшими деятелями культуры, чьи взгляды во многом не совпадали с идеологическими установками ЦК КПСС, все больше отдаляла Фурцеву от ее коллег по партаппарату. В отличие от основной массы крупных функционеров она была неординарной личностью, и этого ей простить не могли.

Случилась и еще одна неприятная история. Светлане с мужем очень хотелось иметь дачу. Под давлением дочери Фурцева занялась строительством – покупала стройматериалы через постановочную часть Большого театра: там они были дешевые. Дача получилась, по сегодняшним меркам, крохотной – 61 квадратный метр, но скандал раздули жуткий. Фурцеву обвинили в злоупотреблении служебным положением, объявили строгий выговор, чуть не исключили из партии. Дачу забрали – правда, вернули потраченные на строительство деньги. Екатерина Алексеевна очень переживала, просила создать комиссию, чтобы во всем разобраться, – но ничего этого сделано не было. Она очень страдала – общественное мнение было для нее очень важно.

Когда в 1973 году ее не рекомендовали в депутаты Верховного Совета СССР, она поняла, что ее карьера близка к закату, что не за горами ее смещение с поста министра. Она говорила Людмиле Зыкиной, одной из своих подруг: «Что бы там ни было, я умру министром!»

Так и случилось. В ночь с 24 на 25 октября 1974 года Светлане Фурцевой позвонил Фирюбин: «Екатерины Алексеевны больше нет». Светлана, которая лишь несколько часов назад простилась с матерью, ничего не успела понять…

Согласно официальному медицинскому заключению, у Екатерины Алексеевны остановилось сердце. Впрочем, молва настойчиво твердит о том, что Фурцева отравилась цианистым калием. Ее похоронили на Новодевичьем кладбище – среди артистов и писателей, которыми она руководила, недалеко от предавшего ее Хрущева. После похорон Петр Битков сказал Светлане: «Я всю жизнь любил только ее…»

Через несколько недель Фирюбин женился вторично. Через несколько лет Светлана переехала в Испанию. Но жить вдали от России она не могла и в 1998 году вернулась в Москву. Светлана Фурцева умерла в начале октября 2005 года. У нее был рак.

Уже нет ни партии, которой она была предана, ни государства, которому она служила. Осталась только память о женщине, которая умела играть в мужские игры – и выигрывать.

За что самые популярные исполнители советской эстрады попадали в опалу

К министру культуры СССР Екатерине Фурцевой относились по-разному. Одни с ней дружили, другие умело находили подход к своенравной чиновнице. Третьим же отказывали даже в телефонном разговоре. В её власти было запретить концерты, отказать в выпуске пластинки, не пустить в зарубежную командировку. Были и те, кому Екатерина Фурцева фактически сломала жизнь. Что было причиной неприязненного отношения министра культуры к самым популярным исполнителям советской эстрады?

Долгое время Владимир Высоцкий не мог выпустить пластинку со своими песнями. Его популярность переоценить было просто невозможно, но уже готовые, записанные песни не выпускали. При личной встрече Фурцева, попав под невероятное обаяние исполнителя, дала ему номер телефона своей приёмной. А после велела секретарю всегда говорить Высоцкому о занятости министра.

Причина неприязненного отношения к талантливому певцу крылась в его песнях. Ей они казались попросту кощунственными. «На Канатчиковой даче», «Диалог у телевизора» - она воспринимала эти песни, как вызов лично ей. Позже, когда встал вопрос о выездах Владимира Высоцкого за границу, она сопротивлялась до последнего. Вмешательства самых влиятельных покровителей знаменитого барда она пресекала на корню, настоятельно советуя им не лезть не в своё дело.

Когда Тамара Миансарова победила на конкурсе песни в Сопоте в 1963 году, Екатерина Фурцева лично послала ей поздравление, а встречать певице у трапа самолёта отправила летчика-космонавта Германа Титова и уже известного в то время Иосифа Кобзона. Казалось, что Тамара Миансарова попала в число любимчиков министра культуры. Но все изменилось в один миг. Точнее, в одну ночь.

Она уже была победителем конкурса эстрадной песни «Дружба» среди исполнителей социалистических стран, когда Тамару Миансарову вместе с другими знаменитостями пригласили на празднование на встречу нового года в Кремле. Улыбчивая, обаятельная и очень светлая Миансарова была в центре внимания. Самые известные люди страны обращали на неё внимание, Юрий Гагарин с удовольствием с ней танцевал, Хрущёв лично пожелал ей успехов. А Екатерина Фурцева внимательно наблюдала за успехом молодой певицы.

А вскоре Миансарову обвинили в отсутствии патриотизма, исполнении чуждых советской идеологии песен. И запретила ей исполнять самые известные песни из её репертуара. А подчиненные министра культуры почувствовали изменившееся отношение к пвице и попросту перестали приглашать её для участия в концертах и на телевидение. Причиной для опалы послужили всего лишь молодость и красота исполнительницы. Фурцева не простила Тамаре Миансаровой её бешенного успеха в новогоднюю ночь.

К тому моменту, как Екатерина Фурцева стала министром культуры, Клавдия Шульженко давно была звездой первой величины. И всегда сохраняла свою творческую независимость. Причиной возникших неприязненных отношений между министром культуры и певицей стала попытка Фурцевой вмешаться в репертуар Шульженко. Екатерина Алексеевна попыталась пригласить Клавдию Шульженко на разговор, во время которого хотела обсудить с исполнительницей её репертуар. На что Клавдия Ивановна в присутствии других людей ответила: «Екатерина Алексеевна, со своим репертуаром я справлюсь сама!» В тот момент Фурцева вынуждена была проглотить обиду, а позже смогла отомстить звезде. На всех концертах, когда пела Клавдия Ивановна, она просто поднималась и демонстративно выходила из зала, возвращаясь, когда стихали аплодисменты.

Фурцева стала коллекционировать все факты и случаи, касавшиеся певицы. Когда же Шульженко позволила себе отменить концерт из-за попавшей под машину любимой собаки, в центральной газете вышел разгромный фельетон, высмеивающий и порицающий поведение королевы песни.

Когда же Шульженко обратилась с просьбой о выделении ей жилья, дело передали на рассмотрение Фурцевой. Та даже ордер подписала, выполняя устное указание руководства. Но Клавдия Ивановна позволила себе прийти на приём к министру в брюках. За что и была наказана. Сначала долгим ожиданием в приемной, а после слов певицы о дурном воспитании Фурцевой, отказом в предоставлении жилья.

Популярный певец, чьи концерты проходили неизменно при аншлаге, пел о любви в своей самобытной манере. Его пластинки расходились многотысячными тиражами, что и стало причиной начала его краха.

Екатерина Фурцева посетила Апрелевский завод грампалстинок. И во время её экскурсии по предприятию оказалось, что все цеха печатают пластинку с песнями Валерия Ободзинского. Раздраженная министр культуры приказала тут же размагнить запись певца, а пластинку снять с производства. А вскоре отменили 19 из 20 запланированных концертов певца в Театре эстрады. Радио и телевидение для него тоже закрылись при непосредственном участии Сергея Лапина, председателя Гостелерадио СССР при Министерстве культуры.

Именно тогда исполнитель стал искать утешение в спиртном. А позже к алкоголю добавились таблетки. Жизнь его катилась под откос: он разошелся с женой, работал сторожем. В 1991 году он вернулся на эстраду. Успех был столь же ошеломительным, как до его опалы. Но прожил он после этого всего 6 лет.

Многие видели в поступках министра культуры СССР Екатерины Фурцевой политические мотивы, но на самом деле очень часто она руководствовалась лишь собственной неприязнью к тому или иному исполнителю. Но нельзя судить о её личности однозначно. Она была сложным человеком и свято верила в идеалы, предложенные ей временем. Министр культуры стремилась доступными ей способами ускорить наступление светлого будущего.

В своё время песни в исполнении Аиды Ведищевой Екатерина Фурцева назвала пошлыми. А ведь песни в её исполнении пел весь Советский Союз. Голос Аиды Ведищевой знали все, но сама певица всегда оставалась за кадром. Ей все время чинили препятствия: не указывали в титрах фильмов, отменяли концерты, не пускали на телевидение. И в результате она была вынуждена принять решение, которое разделило ее жизнь на две части…

В 1980 году уехала с матерью и сыном в США. По ее утверждениям, ещё в 1978 году приказом Минкульта были размагничены все немногочисленные видеоплёнки с выступлениями певицы и стёрты все записи радиофонда; однако, они сохранились в личной фонотеке.

История далекая и близкая

По Первому российскому телевизионному каналу показали сериал “Фурцева”. Многим фильм понравился. Авторы определили его жанр как историческую мелодраму. Фильм художественный, и его создатели сполна использовали свое право на домысел. Они дали свою трактовку некоторых весьма спорных фактов, связанных с главной героиней.

Мы не собираемся анализировать сериал, это не наша задача. Скажем только, что интерес к личности Екатерины Алексеевны Фурцевой довольно большой, и об этом свидетельствуют многочисленные отклики в Интернете.

В 2011 году вышла первая полная политическая биография Фурцевой, написанная Леонидом Млечиным. Она издана в серии “Жизнь замечательных людей” (см.: Л. Млечин. Фурцева. М., “Молодая гвардия”, 2011). Столетию со дня рождения Екатерины Алексеевны посвящен документальный фильм Леонида Млечина “Екатерина Фурцева. Женщина в мужской игре”.

Екатерина Фурцева взобралась на такую высоту во власти, какой ни одна женщина не достигала ни до нее в СССР, ни после нее в Российской Федерации. Даже больше - со времен Екатерины Второй не было в России такой высокопоставленной дамы. Она была секретарем и членом Президиума ЦК КПСС (в 1952-1966 гг. так именовалось Политбюро). За ней даже прочно закрепилось прозвище Екатерина Третья.

Следует отметить, что в период горбачевской перестройки некоторые историки и деятели культуры изображали Фурцеву безграмотной ткачихой и “кухаркой”, дорвавшейся до власти. Она, мол, продемонстрировала, что кухарок надо держать на кухне, а то они так “наломают дров”, что потом последствия их управления будут чувствоваться многие десятилетия. Однако затем ударились в другую крайность - объявили ее выдающимся государственным деятелем, который сделал для развития культуры так много, что в этом отношении с ней в России никто не может сравниться. На наш взгляд, как всегда, истина посередине.

Екатерина Алексеевна Фурцева родилась 7 декабря 1910 года в городе Вышний Волочек Тверской губернии в семье рабочего. Отец ее в связи с начавшейся Первой мировой войной был мобилизован в армию и погиб на фронте. Мать работала ткачихой на фабрике. Катя окончила семилетку и школу фабрично-заводского ученичества (ФЗУ), где получила профессию ткачихи. С 1928 года работала ткачихой на фабрике “Большевичка” в Вышнем Волочке. Еще в ФЗУ проявила себя как активная комсомолка. На фабрике ее избрали секретарем комсомольской организации предприятия.

В 1929 году по решению ЦК ВЛКСМ большая группа комсомольских активистов из промышленных областей была направлена для оказания помощи сельским районам Центрально-Черноземной области. В эту группу попала и Катя. Ее направили в Курскую область. Здесь избрали секретарем Кореневского райкома ВЛКСМ. Как раз началась коллективизация, которую Сталин объявил революцией на селе. ВЛКСМ был надежным помощником партии. Комсомольцы часто бежали впереди партийного паровоза, сгоняя крестьян в колхозы, и особенно усердствовали в деле борьбы с теми крестьянами, которых отнесли к разряду богатых, то есть кулаков. В 1930 году Фурцева была принята в члены Коммунистической партии.

Однако Екатерина здесь надолго не задержалась. Ее перевели в Крым. И вот она уже секретарь Феодосийского горкома комсомола, затем заведующая орготделом и член бюро Крымского обкома комсомола. Часто ездила в Коктебель, где была база первых советских планеристов. Сама тоже увлеклась планерным спортом. И плаванием. Была отличной пловчихой. В Коктебеле познакомилась с будущим конструктором космических кораблей С. П. Королевым. Обком партии рекомендовал ее на Высшие академические курсы Аэрофлота, списки слушателей которых утверждало Оргбюро ЦК ВКП (б). Три года училась на этих курсах в Ленинграде. После окончания была направлена в Саратовский авиационный техникум помощником начальника политотдела по комсомолу. Здесь у нее завязался “служебный” роман с ее начальником П. И. Битковым. И вскоре она вышла за него замуж.

В 1936 году Биткова перевели в Москву в Политуправление Аэрофлота. Екатерине предложили работу в ЦК ВЛКСМ инструктором отдела студенческой молодежи.

По комсомольской путевке, не имея аттестата зрелости, поступила на учебу в Московский институт тонкой химической технологии имени Ломоносова, который окончила в 1941 году. Получила диплом инженера-химика. Училась весьма посредственно, однако преуспевала в общественной деятельности. Была избрана секретарем парторганизации института, поступила в аспирантуру.

Муж Фурцевой в первый день начавшейся Отечественной войны ушел на фронт, в действующую армию, точнее в действующую авиацию. Екатерина Алексеевна была беременна, ждала ребенка. Вместе с институтом эвакуировалась в Куйбышев, где она работала инструктором горкома партии. В мае 1942 года родила дочь Светлану. Только через четыре месяца после появления на свет ребенка прибыл на побывку муж П. Битков и объявил, что у него теперь другая женщина и другая семья.

В августе 1942 года Фурцева возвратилась в Москву. В ноябре того же года была избрана секретарем Фрунзенского райкома партии по кадрам. За оставшиеся до конца года месяцы стала вторым секретарем и затем первым секретарем этого райкома. Жила тогда в маленькой комнате с ребенком, матерью и братом, который был любителем выпить и в связи с этим попадал в неприятные истории.

Екатерину Фурцеву усиленно продвигал Петр Богуславский, тогда первый секретарь райкома, он помогал ей начать партийную карьеру и двигаться по служебной лестнице. У них с Екатериной Алексеевной возникли близкие отношения. Он помог ей пережить горечь расставания с мужем, которого Фурцева любила. Однако “служебный роман” закончился неожиданно тем, что она заменила Богуславского на посту первого секретаря Фрунзенского райкома партии. В личной жизни у нее тоже наметились изменения. Екатерина познакомилась с Николаем Фирюбиным, за которого впоследствии вышла замуж. Он был на два года старше, работал секретарем Московского обкома ВКП (б). У них завязались близкие отношения, но Фирюбин был женат и имел двоих детей. Так что свою любовь они тщательно скрывали, встречались тайно, но скоро это перестало быть секретом для партийной общественности. Николай Фирюбин был красавцем и пользовался успехом у женщин. Он оформил развод только в 1951 году, однако и после этого женился на Екатерине Алексеевне далеко не сразу. На кремлевском олимпе не любили разводы, особенно если дело касалось крупных партийных функционеров.

Став первым секретарем Фрунзенского райкома, Екатерина Алексеевна много и упорно работала над собой. Видела свои недостатки, которые стремилась устранить. На первых порах читала написанные для нее инструкторами райкома доклады запинаясь, перевирала слова, путала ударения. Она начала заучивать тексты выступлений наизусть, репетировала перед зеркалом, как когда-то заучивала роли в школьном драмкружке, благо память у нее была прекрасная. В результате ее выступления были эмоциональными, даже в чем-то артистическими, без бумажки. Они отличались от речей многих функционеров, которые зачитывали доклады, уткнувшись в написанный текст и боясь оторвать от него глаза. В 1948 году Фурцева заочно окончила Высшую партийную школу при ЦК ВКП (б).

Фурцева пользовалась расположением и поддержкой тогдашнего первого секретаря Московского обкома и горкома партии Георгия Попова. Он сказал Екатерине Алексеевне: “Для вас двери моего кабинета всегда открыты. Всегда готов вам помочь”. И она часто заходила в эти двери. В 1949 году Сталин провел очередную чистку партаппарата. Попова сменил Никита Хрущев, которого отозвали из Украины.

21 января 1949 года на торжественном траурном заседании, посвященном 25-й годовщине со дня смерти Ленина, Н. Шверник представил Фурцеву Сталину. Вождь удостоил ее комплимента.

В январе 1950 года Фурцева выступила с докладом на собрании партийного актива Фрунзенского района в связи с постановлением ЦК ВКП (б) “О недостатках в работе тов. Попова, снятого с постов первого секретаря МК и МГК ВКП (б)” и не жалея бранных слов яростно обличила своего еще недавно “талантливого руководителя и наставника”. Хрущев присутствовал на Фрунзенской районной партийной конференции, где познакомился с Фурцевой и проникся к ней симпатией. В 1950 году он выдвинул ее вторым секретарем Московского горкома партии. Она курировала вопросы идеологии, культуры и науки, а также административные органы. Екатерина Алексеевна теперь работает под непосредственным руководством Хрущева, является его заместителем по руководству партийными организациями Москвы. Они общаются почти ежедневно. Никита Сергеевич работой Фурцевой доволен.

Когда возникло “ленинградское дело”, Фурцева провела чистку от ленинградцев в партийном и советском аппарате и даже в вузах. Заодно убрали и тех, кто раньше считался доверенными людьми Попова. Новая метла вычищала старые кадры.

Когда возникло “дело врачей”, организовала в Москве его пропагандистское обеспечение, давала поручения проводить митинги, собрания, публиковать гневные отклики трудящихся. Через два дня после публикации сообщения ТАСС об аресте врачей Фурцева докладывала Хрущеву о требованиях трудовых коллективов: “Этих людоедов, потерявших всякий человеческий облик, бросить надо в расплавленный металл...” (см.: Книга исторических сенсаций. М., 1993).

После смерти Сталина Никита Хрущев был избран первым секретарем ЦК КПСС. Малообразованный, не умевший грамотно ни писать, ни читать, он был, однако, хитрым политиком, мастером аппаратных игр, поднаторевшим в подковерной борьбе. Он хорошо усвоил тезис Сталина “кадры решают все” и, придя к власти, первым делом на ключевые позиции стал расставлять своих людей, которым доверял.

29 марта 1954 года Екатерина Фурцева стала первым секретарем Московского горкома КПСС. Столичный горком Хрущев подчинил непосредственно ЦК КПСС. “Хозяйкой” Москвы он поставил своего человека.

Народная молва о том, что Хрущева и Фурцеву связывали близкие отношения и поэтому он продвигал ее все выше и выше (даже кое-кто из аппаратчиков так считал) - это миф. Его распространению способствовало и то обстоятельство, что Хрущев отправил Фирюбина далеко - сначала послом в Чехословакию, а затем в Югославию. Фурцева, естественно, с ним ехать не могла. Никите Сергеевичу вполне хватало жены. Да и та жаловалась близкой подруге в момент откровения, что Никита Сергеевич уже много лет к ней не притрагивался. Он по-видимому так уставал от аппаратных игр, что на сексуальные у него не оставалось ни сил, ни желания. Советским людям трудно было поверить, что женщина может добраться до таких высот только благодаря своим способностям, характеру, практическому складу ума. Однако своей карьерой Екатерина Алексеевна была обязана прежде всего себе самой. У нее были романы и довольно бурная личная жизнь, но на карьеру это не оказало большого влияния.

Возглавляя Московский горком, став “хозяйкой столицы”, Екатерина Алексеевна погрузилась в дела. Так, например, при ее поддержке началось строительство в Москве ряда крупных медицинских центров. Развернулось строительство театра имени Моссовета, театра оперетты, появились новые кинотеатры. Расширились масштабы жилищного и коммунального строительства. В 1956-1960 гг. была избрана секретарем ЦК КПСС.

Занимая высокие партийные посты, тщательно следила за своей внешностью. Она была высокой и стройной. Красивой. Каждый день делала гимнастику, бегала, играла в теннис. Одевалась по последней тогдашней моде с большим вкусом. Ее постоянно консультировала художница Надежда Леже. Некоторые модели для нее тогда уже делал Вячеслав Зайцев. 7 ноября 1955 года, в день годовщины Октябрьской революции, Президиум ЦК КПСС устроил первый большой прием в Кремле. Фурцева пришла в бальном платье и вальсировала с Ворошиловым, Микояном и др.

На знаменитом ХХ съезде КПСС Фурцева первой выступила в прениях по докладу Хрущева. Держалась на трибуне свободно. В отличие от других ораторов почти не заглядывала в подготовленный заранее текст.

В июне 1957 года в руководстве КПСС возник серьезный внутрипартийный кризис. На заседании Президиума ЦК Молотов, а затем Маленков, нарушив ход обсуждения текущих рутинных дел, неожиданно поставили вопрос об отстранении Хрущева с поста первого секретаря. Его обвинили в игнорировании Президиума ЦК, экономической безграмотности, склонности к импульсивным, непродуманным действиям.

Их поддержали Каганович, Ворошилов, Булганин, Первухин и Сабуров. Семью голосами против четырех прошло предложение Молотова и Маленкова о смещении Хрущева с поста первого секретаря. Однако Никита Сергеевич заявил: “Я не подчинюсь этому решению. Меня избрал пленум ЦК. Давайте его созовем” (см.: Д. Волкогонов. Семь вождей. Книга первая. М., изд-во АСТ, 1999).

Сторонникам Хрущева - Жукову, Брежневу, Фурцевой, тогдашнему председателю КГБ Серову и др. - удалось обеспечить созыв пленума. Членов ЦК военными самолетами доставили в Москву. Хрущев был спасен, а его противники объявлены “антипартийной группой”. Екатерина Алексеевна в этой острой борьбе за власть принимала самое живейшее участие. Может быть, даже играла ключевую роль.

Политический обозреватель РИА “Новости” Николай Троицкий в своей статье к столетию со дня рождения Фурцевой приводит интересный и пикантный факт, связанный с этой борьбой. Возле зала заседаний Президиума ЦК был только мужской туалет. Женский находился в другом крыле здания, дорога туда-обратно занимала минут десять. Отлучаться во время заседания было рискованно. Фурцева ухитрилась использовать и это обстоятельство. Она попросила разрешения выйти по естественным надобностям и вызвала на подмогу сторонников Никиты Хрущева.

Однако в Президиуме ЦК и после изгнания “антипартийной группы” было далеко не все гладко. Хрущев часто предпринимал важные акции, ни с кем не советуясь. По сути, у него в руках была вся полнота власти, и он ею часто злоупотреблял.

В 1960 году в телефонном разговоре с секретарем ЦК Аристовым Екатерина Алексеевна критически отозвалась о Никите Хрущеве, и ему стало известно содержание их разговора. Он страшно разозлился.

В 1960 году Фурцева была назначена министром культуры СССР и занимала эту должность до самой смерти в 1974 году.

В октябре 1961-го состоялся XXII съезд КПСС. Она вошла в состав вновь избранного ЦК. Однако ее не избрали членом Президиума и секретарем ЦК. Для Екатерины Алексеевны это был страшный удар. Так упорно взбиралась на самый верх власти - и слететь оттуда. Ей трудно было примириться с тем, что произошло. Вернувшись домой после заседания, вскрыла себе вены. Потеряла много крови, однако врачи спасли ее. Как бы в знак протеста не явилась на заключительное заседание съезда, вызвав гнев Хрущева. Ее вызвали для объяснений на Президиум ЦК. Что там произошло, рассказывал бывший секретарь ЦК Н. Мухитдинов, который присутствовал на этом заседании: “От волнения и слез она еле говорила. Вызвали и ее мужа Фирюбина, заместителя министра иностранных дел, избранного на этом съезде кандидатом в члены ЦК. Оказалось, он тоже не присутствовал на заключительном заседании съезда. Никита Сергеевич крепко ругал его. Он сказал: “Как партийный работник в прошлом, как муж вы должны были проявить волю, ум - не только сам явиться на съезд, но и предотвратить позорные действия жены”. Он извинялся, выражал раскаяние…” (см. Н. Мухитдинов. Река времен. М, 1995).

Хотя по сравнению с должностью секретаря ЦК пост министра культуры означал явное понижение в советской и партийной иерархии, но для Фурцевой он стал ее звездным часом. Многие забыли ее прежнее высокое положение, но все запомнили ее как министра культуры. 14 лет она занимала этот пост. В советской истории были и другие министры культуры, например Александров, Михайлов, Демичев. Но кто их помнит? А Фурцеву запомнили все.

В культуре и искусстве Екатерина Алексеевна, не очень разбиралась. Тем более не могла вникнуть в тонкости. Но она очень ценила специалистов, знатоков и всегда прислушивалась к их мнению, к их рекомендациям. Фурцеву прислала партия, и она всегда действовала в ее интересах. Но, повторим, к специалистам прислушивалась, их советами пользовалась. Например, Международный музыкальный конкурс имени Чайковского - первая премия американскому пианисту Вану Клиберну; Международный кинофестиваль в Москве - Большой приз Федерико Феллини за фильм “Восемь с половиной”. Это она постаралась при помощи пианиста Эмиля Гилельса в первом случае и кинорежиссера Григория Чухрая - во втором. А ведь были влиятельные “патриоты”, которые доказывали: конкурс в Москве - значит, победителем должен быть наш советский человек.

Можно много говорить и писать о том, сколько хорошего и полезного сделала Екатерина Алексеевна. Ее всегда вспоминали добрым словом такие выдающиеся деятели искусства, как Святослав Рихтер, Олег Ефремов, Майя Плисецкая и многие другие. Как н\е вспомнить Театр на Таганке, который она помогла открыть, и театр “Современник”, который она не дала закрыть.

Фурцева внесла, например, вклад в создание легендарной комедии Леонида Гайдая “Кавказская пленница”. Рассказывал Владимир Этуш: “ Когда фильм “Кавказская пленница” был завершен, то неожиданно на первом просмотре картины в студии секретарь парторганизации уловил сходство между фамилиями героя (Саахов) и своей собственной. Ведь он Саков. Его заключение было категорическим: “Надо переозвучить!”. Спас положение Юрий Никулин, который пошел к министру культуры. Фурцева увидела его в приемной и спросила: “Какими судьбами? Проходите”. На что Никулин сказал: “Понимаете, Екатерина Алексеевна, из-за мелких амбиций кое-кто хочет сорвать производственный план киностудии, не понравилась фамилия - и сразу же давайте переозвучивать. Громадные государственные деньги могут вылететь в трубу по прихоти одного-единственного человека. Фурцева схватилась за телефонную трубку и рявкнула отнюдь не по-женски. “Это что за идиотизм?” На другом конце провода ответили: “Что вы, что вы, так вопрос никто не ставил”.

Хотя, конечно, было и другое - грубые разносы, запреты и даже преследования. Мы не собираемся идеализировать советского министра культуры Фурцеву. Она служила партии и действовала в полном соответствии с ее идеологией и политикой. Иного и не могло быть. И все же мало кто из деятелей советского руководства удостаивался таких светлых воспоминаний со стороны выдающихся деятелей культуры, далеких от политической конъюнктуры. Хорошо о Фурцевой сказал писатель и искусствовед Виталий Вульф: “Вся ее борьба за чистоту идеологии выглядит ныне сомнительной и пресной, а незаурядность характера и человеческий талант, умение повелевать и быть понимаемой кажутся редкостной ценностью в нынешнем разумном, холодном и корыстном мире, откуда исчез тот самый непосредственный дух любви к искусству, которым природа наделила Екатерину Алексеевну Фурцеву”.

Конечно далеко не у всех деятелей культуры она оставила теплые воспоминания. Например, резко негативно отзывалась о ней Галина Вишневская.

В последние годы жизни Фурцева стала неравнодушна к спиртному. В семье были нелады, часто ссорилась с мужем.

Екатерина Алексеевна скончалась 24 октября 1974 года от сердечной недостаточности. Так гласило официальное сообщение. Существует версия, что она вернулась вечером с банкета в честь юбилея Малого театра и приняла цианистый калий. Дочь эту версию категорически отрицает. Ее нашли мертвой в собственной квартире на улице Алексея Толстого. Однако до сих пор нет однозначного ответа, как и почему умерла эта женщина, может быть самая удивительная женщина советской эпохи. Похоронена на Новодевичьем кладбище.

Муж Фурцевой Николай Фирюбин вскоре после ее смерти женился на Клеопатре Гоголевой - вдове бывшего секретаря Московского обкома партии Александра Гоголева. Клеопатра, несмотря на свое царское имя, никогда не занимала никаких постов, но зато была значительно моложе Фурцевой. Они жили на соседних дачах.

Иосиф ТЕЛЬМАН, кандидат исторических наук

Сегодня Екатерину Фурцеву любят представлять либералкой: мол, это она разрешила открыть в Москве новый театр «Современник», пробила международный конкурс имени Чайковского и построила цирк на проспекте Вернадского. Не спорю: кое-что полезного Фурцева для культуры всё-таки сделала. Но куда больше было запретов. Эта женщина в первую очередь любила власть, а во вторую - импозантных мужчин. Всё остальное было для неё на дальнем плане. Ради власти она постоянно шла на череду предательств, в том числе и любимых мужчин. А страдала от этого как раз культура.

Екатерина Алексеевна Фурцева родилась в 1910 году в Тверской губернии в Вышнем Волочке. В восемнадцать лет она встала за ткацкий станок. Но перспектива всю жизнь проходить в ткачихах её не устраивала. Другое дело - комсомол, бесконечные собрания, примитивные агитки. Вроде и не пыльно, но зато почётно.

В 1933 году Фурцева поступила в Московский институт тонкой химической технологии. Но, судя по всему, институт ей понадобился не для расширения кругозора, а исключительно из-за корочки. Никаким технологом она быть не собиралась. Своё будущее бывшая ткачиха уже тогда связывала только с комсомолом и партией. Не случайно уже в 1942 году её избрали секретарём Фрунзенского райкома партии.
Стоит отметить, что ради карьеры Фурцева в своё время пожертвовала личной жизнью. У неё был замечательный первый муж - лётчик Пётр Битков (от него она в 1942 году родила дочь Светлану). Битков её безумно любил. Он так хотел семейного уюта. А получилось так, что он женился не на красивой женщине, а на карьеристке, для которой рост по партийной линии оказался превыше всего. Не случайно Битков потом нашёл другую подругу.
После войны Фурцевой протежировал Первый секретарь Фрунзенского райкома партии Пётр Богуславски й. В какой-то момент два секретаря воспылали чувствами друг к другу. У них завязался служебный роман. Однако в инстанциях, когда прослышали о неуставных, скажем так, отношениях Фурцевой с Богуславским, потребовали сладкую парочку разбить. Но Фурцева уйти в тень не пожелала. Она перешагнула через своего покровителя и возлюбленного и в 1947 году добилась, чтобы вместо Богуславского райком доверили именно ей.
Кстати, позже ситуация отчасти повторилась, но уже в горкоме партии и с другим секретарём. Уточню: в горком Фурцеву перевели в 1950 году. Там её внимание привлёк Фирюбин , который имел свою семью. Фурцевой не стоило никакого труда закрутить новый роман. Когда скрывать отношения двух секретарей стало уже невозможно, Хрущёв сначала распорядился убрать Фирюбина в Моссовет, а потом дал команду отправить его послом в Чехословакию, а Фурцеву он, наоборот, повысил и утвердил первым секретарём Московского горкома КПСС.

На фото в центре - Екатерина ФУРЦЕВА и Никита ХРУЩЁВ

В 1956 году Фурцева стала также секретарём ЦК КПСС и кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС. Сначала без мужа (Фирюбин в то время исполнял обязанности посла в Югославии), она начала проявлять женское внимание к министру иностранных дел СССР Дмитрию Шепилову . Вскоре у двух партийных товарищей появились и общие интересы. Они оба оказались недовольны волюнтаризмом Хрущёва. Фурцева поддакивала Шепилову всю весну 1957 года. Но уже в июне 1957 года фортуна Шепилову изменила, и Фурцева первой отреклась от своего коллеги, заклеймив его позором. За это Хрущёв 29 июня перевёл её из кандидатов в члены Президиума ЦК КПСС. Однако полного доверия она у вождя уже не вызывала. Не случайно Хрущёв вскоре убрал Фурцеву из руководителей Москвы. Он сохранил за ней лишь пост секретаря ЦК, при этом поручив за её деятельностью наблюдать другому секретарю - Михаилу Суслову .
3 января 1958 года Фурцева была включена в состав Комиссии ЦК КПСС по вопросам идеологии, культуры и международных партийных связей (кроме неё в эту комиссию вошли Суслов, Куусинен, Мухитдинов и Поспелов ). В новом качестве она активно занималась вопросами создания и развития писательской газеты «Литература и жизнь».
Весной 1958 года Хрущёв именно Фурцевой поручил окончательно определиться с новым редактором журнала «Новый мир». Она должна была переговорить с Твардовским и внести на поэта документы
в Секретариат ЦК.
В 1959 году недоброжелатели попытались Фурцеву скомпрометировать в глазах Хрущёва. Поводом для нападок стал арест её брата. Однако этот сценарий разрушил следователь по особо важным делам прокуратуры РСФСР А.Романов . 29 июля 1959 года
он направил Хрущёву письмо, в котором подробно рассказал о том, кто и как пытался надавить на следователей с тем, чтобы бросить тень подозрения
в коррупции на Фурцеву.
В 1960 году Хрущёв инициировал перемещение Фурцевой из ЦК в правительство. Её назначили министром культуры СССР.
Фурцева тяжело переживала понижение в должности. Но она надеялась, что сможет сохранить своё членство в Президиуме ЦК КПСС. Однако в последние дни работы двадцать второго съезда партии ей стало известно, что в Президиум ЦК она выдвинута не будет. Это окончательно её добило.
О том, что случилось потом, 2 ноября 1961 года Хрущёву доложил председатель КГБ А.Шелепин . «Вчера,
1 ноября с.г., - написал Шелепин, - врачи лечебного сектора МК КПСС тт. Соколов и Антонова доложили мне о том, что во второй половине дня Фурцева Е.А., находясь
на даче в спальне, вскрыла себе бритвой вены на обеих руках в локтевых сгибах и у кистей рук. Первой заметила это её дочь, которая быстро наложила жгуты и вызвала врачей. Врачи обнаружили её в плохом, полубессознательном состоянии и оказали своевременную медицинскую помощь. Когда стало об этом известно КГБ, к Фурцевой были срочно направлены врачи
4 Управления Минздрава СССР - терапевт Борисова (её лечащий врач) и хирург Молодчик. Однако муж Фурцевой - Фирюбин к ней их не пустил, заявив: «Если вы не хотите её травмировать, нанести ей вред и вызвать нервное потрясение, то уезжайте». После такого заявления врачи вынуждены были уехать. Позднее на дачу к Фурцевой выезжал начальник 4 Управления Минздрава СССР профессор Марков, который настоял на осмотре Фурцевой. В результате осмотра он полностью подтвердил факт вскрытия ею вен. Общее состояние её здоровья удовлетворительное; опасности для жизни нет. По заявлению врача т. Антоновой - Фирюбин и дочь Фурцевой умоляли её сделать всё, чтобы никто не узнал о случившемся. Считаю необходимым также доложить Вам о том, что Фирюбин в разговоре со мной вёл себя неискренне, нахально лицемерил, категорически отрицал факт вскрытия Фурцевой вен с тем, чтобы скрыть этот возмутительный, малодушный, недостойный звания члена партии поступок от ЦК КПСС» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 188, л. 10).
На работу Фурцева вышла лишь утром 14 ноября 1961 года. Но её тут же вызвали в ЦК. Суслов сообщил, что она временно от обязанностей министра отстранена. Затем у Фурцевой состоялась краткая и также очень неприятная беседа с другим секретарём ЦК - Фролом Козловым . От Фурцевой были потребованы письменные объяснения её «недостойного поведения».
15 ноября Фурцева красной ручкой написала на тетрадном листке в Президиум ЦК КПСС объяснение.
«За последнее время, - отметила она, - я страдала головными болями, бессонницей и болью в области сердца. Буквально за несколько дней до съезда во время работы у меня был тяжелейший приступ - спазмы сосудов головного мозга, в течение которого около 4 часов находилась без сознания (это зафиксировано в истории болезни больницы МГК присутствующим при этом врачами Антоновой К.В., Будагосской Г.А. и медсестрой Яновской В.А.). Во время съезда я также чувствовала себя плохо, очень волновалась по работе, за выступление на съезде. Поэтому я обратилась с просьбой к т.т. Козлову Ф.Р. и Суслову М.А. дать возможность мне выступить скорее. 31 октября, в день окончания съезда, после Пленума я почувствовала себя очень плохо: беспокоили боли сердца и головная боль. Я решила поехать на дачу, побыть немного на свежем воздухе. Но состояние ухудшилось настолько, что я вынуждена была лечь в постель и вызвать врача, который констатировал гипертонический кризис, повлекший за собой потерю сознания в течение нескольких часов ночью 31 октября и 1 ноября. В этом состоянии и были повреждены руки» (РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 188, лл. 24-25).
Партийная верхушка сначала решила Фурцеву строго наказать. Было подготовлено постановление ЦК КПСС «О недостаточном поведении члена ЦК КПСС т. Фурцевой Е.А.». Но в последний момент Хрущёв решил свою соратницу пожалеть. В архиве сохранилась запись: «Вопрос <о Фурцевой> из протокола <Президиума
ЦК КПСС> изъят (указание т. Малина. 24.XI.61 г.)»
(РГАНИ, ф. 3, оп. 62, д. 188, л. 30).
Каким Фурцева была министром? Об этом в своё время рассказала певица Галина Вишневская . Она утверждала: «Фурцева, кстати, обладала весьма неплохими актёрскими данными, умела убедительно слушать, прямо-таки проникалась. Когда я приходила с вопросами по театру, Екатерина Алексеевна, не моргая, глядела в глаза, не пропускала ни слова, а в конце разговора непременно добавляла: «Спокойно работайте, Галина Павловна, ни о чём не тревожьтесь. Всё сделаю. Клянусь честью!». Присказка у неё такая была: по любому поводу давала клятвенное обещание. Я уходила обнадёженная, а потом всякий раз случалось обратное тому, о чём мы договаривались. Но обижаться на Фурцеву не хотелось, столь искусно та играла роль. Не каждый профессиональный актёр похвастается подобным обаянием! И выпить Екатерина Алексеевна умела. Тоже общеизвестный факт» («Итоги», 2010, № 44).
Вишневская утверждала, что Фурцева, будучи министром, брала взятки. Она рассказывала, что лично всучила Фурцевой на гастролях в Париже четыреста долларов. Когда журналисты спросили Вишневскую: «Зачем?», она ответила: «Чтобы выпускала меня за границу по личным контрактам, препятствий не чинила! Ведь сколько раз бывало: приглашают Вишневскую, а петь едет другая… В тот вечер мы с Фурцевой собирались вместе поужинать, я зашла в номер к Екатерине Алексеевне, перевела дух и без предисловий сказала: «Купите что-нибудь дочке в подарок». И протянула купюры. Стояла в поту, боясь подумать, что произойдёт, если Фурцева откажется взять деньги. Наверное, померла бы от страха и позора! Мы ведь со Славой предварительно проговаривали ситуацию, он не советовал рисковать. А я попробовала. Фурцева, не поморщившись, проглотила наживку, словно это было привычным делом. Даже поблагодарила» («Итоги», 2010, № 44).
Весной 1974 года Фурцева была обвинена в злоупотреблении служебным положением при строительстве подмосковной дачи. Выяснилось, что она бесплатно использовала труд строителей и строительные материалы. Её делом тогда занялся Комитет партийного контроля при ЦК КПСС.

Художник Элий Белютин писал в своих дневниках:
«29 мая. Радио из-за «бугра» передало о начале уголовного дела против Фурцевой (использование
служебного положения).
31 мая. Радио из-за «бугра»: ограничение дела
Фурцевой партвзысканием.
3 июня. Умерла Фурцева. <…>
5 июня. Фурцеву поставили в новом МХАТе
на Тверском бульваре. С утра под окнами мегафон: «Поворота налево нет! Проезд только направо!»
Но, похоже, Белютин (или публикаторы его дневника) что-то напутал. Фурцева умерла позже. Она скончалась 24 октября 1974 года. На следующий день вопрос об организации её похорон был обсуждён на заседании Политбюро ЦК КПСС. Партийные старцы решили
29 октября установить гроб с телом Фурцевой в помещении нового здания МХАТа. А захоронить Фурцеву было
решено на Новодевичьем кладбище.
Позже ходили слухи, что Фурцевой якобы помогли уйти на тот свет. Но это не так. После проведённого Комитетом партконтроля расследования о строительстве Фурцевой личной дачи в Политбюро стали решать, что делать дальше. Одни предлагали Фурцеву снять с работы и исключить из партии. Другие хотели ограничиться полумерами и по-тихому отправить Фурцеву на пенсию. При этом Политбюро уже подобрало преемника: Фурцеву должен был на посту министра заменить секретарь ЦК КПСС по пропаганде Пётр Демичев .
Фурцева знала о первом и втором вариантах, но ни один её не устраивал. А настоять на каком-то другом решении она не могла. И тогда Фурцева решила, что в любом случае она уйдёт из жизни министром. Уже в 2001 году бывший председатель Комитета госбезопасности Крючков рассказал журналистам: «Все знавшие её [ Фурцеву. - В.О.] товарищи утверждали, что она покончила жизнь самоубийством в ванной комнате
собственной квартиры».

Вячеслав ОГРЫЗКО

Николай Троицкий, политический обозреватель РИА Новости.

Екатерина Фурцева, сто лет со дня рождения которой исполняется 7 декабря, вызывает у биографов острые и противоречивые чувства. Сначала, в годы перестройки и после распада СССР, ее изображали безграмотной ткачихой и "кухаркой, управляющей государством". Затем ударились в другую крайность - объявили чуть ли не выдающейся деятельницей, высоко державшей знамя отечественного искусства, и лучшим министром культуры нашей страны.

Взлет и падение

И то, и другое несправедливо. В культуре и искусстве Фурцева не разбиралась совсем. Но и "кухаркой" ни в коем случае не была. Ткачихой действительно недолго работала в юности. Правда, закончила химико-технологический институт, так что высшее образование получила. Но основную часть ее жизни занял так называемый "совпартхоз", то есть комсомольская и партийно-хозяйственная работа. И на самом деле эта незаурядная женщина была профессиональным политиком - по понятиям своей эпохи. Других путей для политической карьеры не существовало.

Фурцева прошла школу выживания в сталинские времена, а затем школы выдвижения и школу возвышения. Она взлетела на такую высоту во власти, какой не достигала ни одна женщина ни до нее в СССР, ни после - в Российской Федерации. Даже шире: со времен императрицы Екатерины II не было у нас такой высокопоставленной дамы. Недаром у нее было неформальное прозвище Екатерина Третья. Она была членом Президиума ЦК КПСС.

Взлет и расцвет ее карьеры пришелся на 50-е годы ХХ века - время после смерти Сталина, период самой острой борьбы за власть. Наша героиня принимала в этой борьбе живейшее участие. Каково было женщине в самых верхних эшелонах советской власти - трудно себе представить. Вот одна пикантная характерная деталь: возле комнаты заседаний Президиума ЦК КПСС (который потом переименовали в Политбюро) был только мужской туалет. Женский находился в другом крыле здания, дорога туда-обратно занимала минут десять. Отлучаться во время заседаний на такой срок бывало рискованно. Правда, Фурцева ухитрилась использовать и это обстоятельство.

В 1957 году, когда Молотов, Каганович, Маленков, Булганин, Ворошилов и примкнувший к ним Шепилов попытались сместить Хрущева, единственная женщина попросила разрешения выйти по естественным надобностям, и вызвала на подмогу сторонников первого секретаря ЦК. Хрущев уцелел и расправился с мятежниками, объявив их "антипартийной группой". В этой известной истории роль Фурцевой стала чуть ли не ключевой. Она продемонстрировала отличное политическое чутье и не прогадала.

Хрущев и до этого активно способствовал ее карьерному росту, из-за чего возникли слухи о том, что их отношения выходили за рамки партийно-служебных. Подобные сплетни сопровождали ее почти всю жизнь: трудно было поверить советским людям, что женщина может добиться степеней высоких только благодаря своим способностям, характеру и практическому уму. И совершенно напрасно. У Фурцевой была бурная личная жизнь, романы, безоглядные влюбленности, приводившие к драмам, но на ее карьеру они никак не влияли.

С Хрущевым у нее было много общего. Оба - натуры бурные, неординарные, с сильным властным инстинктом, и страстями, которые не вмещались в рамки протокола и нудных инструкций. Понятно, что у Никиты Сергеевича, как начальника, возможностей было больше. И он недолго терпел столь яркую подчиненную в Президиуме ЦК. Случилась бурная драматическая ссора, ходили слухи, что Фурцева так сильно переживала, что даже попыталась вскрыть вены (потом такие же слухи снова вспыхнут - после ее скоропостижной смерти). В конце концов она была разжалована в министры культуры.

Звездный час

Понижение, опалу и фактическую ссылку во второстепенное министерство, стоявшее очень невысоко в советской негласной иерархии, Фурцева сумела превратить в свой звездный час. Именно на этом посту она надолго запомнилась и вошла в историю. Особенно - на фоне преемника, бесцветного партаппаратчика Петра Демичева. Этот деятель, тоже, кстати, химик-технолог по образование, был типичным для поздней брежневской эпохи человеком-функцией. Про Фурцеву так сказать нельзя. Она была личностью с заметными достоинствами и не менее явными недостатками. Опять-таки - как и Хрущев.

Как ни парадоксально, ее назначение вышло не только удачным, но в принципе соответствовало практике демократических стран. Там на министерства ставят не специалистов в соответствующих отраслях, а политических назначенцев, проводящих линию правящей партии. Чем и занималась Фурцева, вот только партия в СССР была одна-единственная. Партийная линия в то время, в разгар "оттепели", оказалась прогрессивной. Екатерина Алексеевна проводила ее твердо и усердно.

Конечно, нет ничего хорошего в системе партийного руководства искусством. Но иного не было дано, и Фурцева действовала в рамках этой системы. И хотя тонкостей и нюансов фильмов, спектаклей, музыкальных произведений, которые она поддерживала, она не понимала, высоко ценила специалистов, знатоков и умело к ним прислушиваться. И еще до того, как была отправлена в министерство культуры, смогла многое сделать для отечественного искусства.

Международный конкурс имени Чайковского и первая премия американскому пианисту Вану Клиберну в 1958 году, Московский Международный кинофестиваль и Большой приз Федерико Феллини за фильм "Восемь с половиной" в 1963 году - это ее детища и плоды ее стараний, при помощи пианиста Эмиля Гилельса в первом случае и кинорежиссера Григория Чухрая во втором. И театр на Таганке, которой она помогала открыть, и "Современник", который она не позволила прикрыть...

Можно долго перечислять хорошие дела Фурцевой. Ее всегда вспоминали добрым словом такие великие деятели искусства, как, например, Святослав Рихтер, Олег Ефремов или Майя Плисецкая. Хотя было и другое: грубые разносы, закрытые спектакли, запреты, преследования. Нет необходимости идеализировать ее образ и ее деятельность. Вот только редкие советские министры удостаиваются столь светлых воспоминаний со стороны столь выдающихся наших современников, бесконечно далеких от всякой политической конъюнктуры.

Лучше всего подвел черту под спорами об этой личности писатель, искусствовед и телеведущий Виталий Вульф:
"Вся ее борьба за чистоту идеологии выглядит нынче сомнительной и пресной, а незаурядность характера и человеческий талант, умение повелевать и быть понимающей кажутся редкостной ценностью в нашем разумном, холодном и корыстном мире, откуда исчез тот самый непосредственный дух любви к искусству, которым природа наградила Екатерину Алексеевну Фурцеву".